Легенда о Фаусте держит нас в обстановке духовного подъема. Ее отправная точка - бурная жизнь двух персонажей, о которых у нас есть как точные, так и расплывчатые сведения, в свое время очаровавших самые великие умы от Марло до Валери.

В качестве мифического героя Фауст соединяет в себе несколько характеров, свойственных его знаменитым предшественникам. Подобно Гамлету, это студент немецкого университета, ведущий жизнь угрю мого эрудита-неврастеника. Как и Дон Жуан, это ищущий наслаждений эгоист и гордец, интересующийся, правда, высокими истинами. Подобно Улиссу, это ретроспективный поклонник Елены Спартанской, и подобно Орфею - он спускается в преисподнюю.

Прослушав в Кракове курс «высших наук», он умеет вызывать демонов и становится автором трактата «Черная магия», где описывает свои связи с одним из семи инфернальных князей - Мефистофелем, имя которого складывается из имен Гермеса Трисмегиста (Hermes Trismegiste) и ангела Сатурна (tris magistos Ophiel).

Один из его современников, известный бенедиктинец Тритем (Tritheme), рассказывает, что встретил его в пригороде Гессена. Тот сам представил себя, как магистр Георг Фауст младший, владыка некромантов, астрологов, магов, хиромантов и гидромантов. Взяв имя Георга, Фауст (надо думать, это один и тот же человек) прослушал ряд лекций в Гейдельберге и Эрфурте и, объездив Германию, умер в пригороде Брисгау самым загадочным и трагическим образом.

Однако героем-прототипом сделало его отнюдь не стремление к безграничному могуществу и знаниям, а роль изобретателя печатного дела, вкладчика в кооперативное товарищество Гутенберга, тяжбу с которым он затеял и выиграл. Легендой он обязан мо-нахам-переписчикам, делу которых угрожало разорение и которых спасло его изобретение, квалифицированное ими как «дьявольское». Фауст, по-види-мому, напечатал свою первую книгу во Франкфурте и продал ту первую типографию в Майнце, где сотрудничал с Гутенбергом. Скорее всего, именно он подарил Людовику XI первопечатную «Библию» своего производства и завещал своему ученику Кристофу Вагнеру два дома, которыми владел в Виттенберге.

Легенда, согласно которой герой, подобно Адаму из Рая, продолжает заниматься познанием добра и зла, была, как убеждает нас Рене Генон, источником подключения ритуала посвящения к первым подмастерь-ям-печатникам.

Восстанавливая исторические рамки нескольких знаменитых мифов, мы хотели всего лишь уточнить условия их зарождения, но таким образом, чтобы символический язык описанных историй не утратил основных и вневременных фрагментов, изначально присущих мифам.

Заключение

МЫСЛЬ КАК РЕМЕСЛО

Познание использует метод сопоставления, привнося в природу отношения, главенствующие в деятельности человека.

С. Вайль

Опыт подсказывает, что наши мысли и эмоции могут быть переданы прямо и наглядно только в исключительных обстоятельствах. Обычно мы обязаны заимствовать способы выражения, которые долго анализировались нами в настоящей работе, и если мы попытаемся свести эти символические способы к одному общему элементу, они найдут решение в комбинации жестов. А способы и жесты могут казаться противоречивыми.

В самом деле, повсюду распространено мнение о противоположности людей физического труда, имеющих дело с инертным или живым материалом, и улучшающих или изменяющих его свойства, и людей умственного труда, сделавших речь своим ремеслом, чтобы направлять тех, кто живет словами и символами. В нашем исследовании мы пытаемся доказать, что эта дихотомия искусственна. Всякая мысль, как и физический труд, является ремесленной. Только она актив на перед лицом пассивной материи. И скульпторы, тесавшие камни для кафедральных соборов, «думали» не менее глубоко, чем комментаторы древних автороз. Одна и та же работа должна была быть сделана разными способами, ибо любая экспрессия поверхностна, даже если претендует на то, что проникла в суть вещей. Самая разработанная метафизика сводится к приблизительной геометрии, материализующей мысль или, скорее всего, с самого начала приспосабливающейся к космической мысли.